Мы познакомились с Андреем в 1972 году на Колыме в стройотряде Новосибирского госуниверситета. Андрей был с матфака, а я учился на физфаке. Все мы были бескорыстно в душе преданы науке, которой мечтали отдаться всем сердцем. Была здесь, конечно, и дань моде (помните известный спор: физики-лирики), но в большей мере искреннее желание доказать, что ты что-то тоже можешь представлять в науке и неуёмное любопытство большинства студентов.
Но жизнь накладывает свои интегралы, и прожить на 33 рубля стипендии было чрезвычайно сложно. Учитывая плотность занятий в университете – до 56 часов в неделю, ни о каких подработках не могло быть и речи. Оставались летние 2-х месячные каникулы.
Попасть в северные стройотряды (на Севера, как мы тогда говорили) было чрезвычайно сложно, но престижно и прибыльно. Главным для нас являлось даже не количество заработанных денег, а возможность сделать ответственную и нужную работу, зачастую на пределе физических сил. Наверно слово «ответственность» является здесь ключевым. Нам было стыдно жить на родительские деньги и быть только учениками-студентами. Хотелось как можно скорее сделать что-то своими руками, обрести финансовую самостоятельность и уважение других. И северные стройотряды были таким путем, такой отдушиной.
В университете сложилась своеобразное братство «северян», которым были присущи широта характера, независимость, взаимовыручка, наплевательское отношение к собственному здоровью и многое другое из той лихой стройотрядовской жизни. Новички, попавшие в северный стройотряд не сталкивались с дедовщиной, но им предстояло делом доказать свою профпригодность.
Колымский стройотряд «Талая-73», куда попали мы с Андреем, занимался прокладкой теплотрасс и бетонными работами. Поэтому было много земляных работ. Дневной норматив на одного человека был 8 кубометров вечной мерзлоты. Работали обычно в парах, один долбил мерзлый грунт киркой, а второй откидывал лопатой, а потом менялись. Из приехавших 45 человек через 2 недели осталось около 30. Остальные были либо отчислены за невыполнение плана, либо по болезни.
Характерно, что первыми не выдерживали спортсмены, у которых исходно заложена установка на сбережение собственного здоровья. Финальной стадией работы была укладка труб для теплотрасс. Эти трубы необходимо было разносить вручную, так как подъехать на машине было невозможно. Сначала нас было 10 человек, и мы с трудом таскали трубы весом 800 кг каждая. Но мне до сих пор непонятно, как мы умудрялись под конец стройотряда ввосьмером таскать трубы в 1200 кг. То, что у некоторых выпадала прямая кишка, не афишировалось, а отказаться на следующий день от работы было стыдно.
На следующие лето мы уже составили костяк камчатского стройотряда, где Андрей был комиссаром. В этом отряде практически не было новичков, все работали очень слаженно и изобретательно. Было две бригады, одна из которых работала ночью (12 часов), а вторая днем. Между нами было негласное соревнование – кто больше выльет бетона на площадку на отведенном объекте.
Так получалось, что наша бригада чаще работала ночью, при этом два человека – я и Андрей – работали на бетономешалке, а остальные три человека ставили опалубку и заливали бетоном. В мою задачу входило подносить мешки с цементом, вскрывать и вываливать цемент в короб с песчано-гравийной смесью. Затем короб поднимался вверх и опрокидывался в чрево бетономешалки. Задача Андрея была – вовремя налить воды, а также все управление процессом, вплоть до вываливания бетона в кузов самосвала.
Даже в этой примитивной работе было место для поиска, и Андрей придумал, как существенно ускорить процесс. Он подметил, что много времени тратится на открытие и закрытие крана для воды. Поэтому он держал кран все время открытым и пользовался деревянной «затычкой». Единственным недостатком этого метода было периодическое обливание водой «оператора затычки», то есть Андрюхи. Второе изобретение Андрея касалось механики. Вскоре двигатель, вращающий лопасти бетономешалки, был заменен на более мощный, а скорость вращения увеличилась почти в два раза. Это было против всех правил безопасности, но позволило в два раза увеличить тема работы.
Ночное зрелище было незабываемым. Неимоверно тарахтит бетономешалка, кругом летят искры от слишком быстрого вращения. Наверху возвышается абсолютно белая от цемента фигура Андрея в «бронированном» цементом комбинезоне. Я думаю, что наш рекорд – 63 «ЗИЛА» за смену не побит и до сих пор.
Работа в ночную имела одно существенное преимущество – часть свободного от сна времени выпадала на день, когда можно было заняться творчеством. Надо сказать, что в этом стройотряде собрались весьма талантливые люди. Было 3 прекрасных гитариста и певца, Андрей хорошо рисовал, а я и еще один парень писали стихи. Был также почти профессиональный фотограф – Володя Андронкин, который отсидел на «химии» 8 месяцев за так называемую «порнографию», когда посмел голову ректора университета смонтировать на обнаженное мужское тело.
Стенгазета была страшно популярна и менялась каждую неделю. Заводилой в этом деле был естественно Андрей. Одна из газет даже заняла первое место на конкурсе стройотрядных газет Камчатки. По просьбе Андрея я тогда сочинил несколько стихов, один из которых прилагаю. Думаю, что он в какой-то мере передает бескомпромиссный дух того времени и служит памятью замечательным и чистым ребятам, которых уже нет с нами.
СЕВЕР
Вступление
Пять лет универу отдано, -
Хватит, писать пора
Про хмурую мою Родину,
Стройотрядные Севера.
Вспомним мы и совсем не под старость,
Как ушедшую радость, как стон,
Тяжеленное как усталость,
Обалденное слово – бетон.
Вспомним мы, как нам было трудно,
Как спина от работы гнулась,
Как шагала с носилками будней
Стройотрядная наша юность.
II
Полустанок, пыль, окурки,
Мусор, битое стекло.
Разговор угрюмый урки,
Что-то грудь тоской свело.
Я давно, уже не ездил в Лето,
Где леса купаются в тепле.
На далеком Севере планеты
Снова ковыряюсь я в земле.
Кирка, кирка, опять лопата,
И дождь ручьем, и пот ручьем.
Сломал здесь зубы экскаватор –
Ну врешь, а мы свое возьмем.
Гранит – упорная порода,
Мужик ленив ее копать.
Привыкли раньше зэков звать –
Теперь студенты входят в моду.
Студент придет, натрет мозоли,
И мерзлота отступит вглубь…
А в это время Валька Зорин
Поедет в знойный Гваделуп…
Где ж ты ночка теплая, как щека милашки!
Погулять бы босиком по полю ромашки!
Но Север на солнце скуп,
Север – это работа,
И облик Севера груб,
Как лестница эшафота.
Здесь человек – это ландыш
В жестких руках земли,
Здешний закон прост,
Ломаются слабые –
Сильные поднимаются в рост.
Если взмокла рубашка от пота,
То какая тут к черту романтика.
Это чисто мужская работа
Арматуру завязывать бантиком.
Но нам нужно сюда позарез,
Как нужен нам хлеб и воздух.
Я не видел красивее мест,
И не пил холоднее воздух.
II
Немного огрубевшие за лето
Мы возвращаемся в наш чинный городок.
Под непривычно чистыми штиблетами
Скрипит академический песок.
И вместо пыли силиконовой
Вдыхаем запахи хвои
Хрустят пятирублевки новые
В карманах новых брюк твоих.
Будет много слов и встреч,
Будем много …водки пить,
Где ж тут деньги уберечь,
Вот и снова мы в пути.
Снова нет в самолете мест,
Значит снова летим на Север,
Оставляя жен и невест
На пустых неуютных постелях...
Этот проклятый месяц август
Дождик, дождик по ватнику бьет…
Проще всех на дороге и сразу
И труднее одну и всерьез.
Михаил Шурдов. 1974 г.