Руфина Родионовна Власова (сестра А.Р.Сковороды)

Это самое большое горе, которое мне пришлось пережить за прожитые мной 62 года. Уходили и раньше близкие и дорогие люди. Но все это бело естественно. Мама умерла, когда ей было 89 лет, и это было, в какой-то мере, избавлением от непосильных трудов, связанных с длительным уходом за лежачим больным. Умер и старший брат Евгений, старшая сестра Тамара. С ними я не росла и близко не жила.

Семья у нас большая – 10 детей. В семье было принято детям давать образование. Старшие давно отучились и покинули дом еще до того, как младшие народились на свет. Отсюда отсутствие тесной родственной связи, ведь разница между самым старшим и самым младшим ребенком 26 лет (четверть века), разница в общественных настроениях, во взглядах и т.д. Все дети в семье учились. Результат: 5 детей окончили техникумы, 5 детей – институты. Андрюша пошел дальше всех.

Сестра Юлия с Андреем. 1953г.

У старшей сестры уже были 2-е детей, у старшего брата сын, а у мамы появился Андрей. Не радовалась она своему положению. Мама очень много плакала, много болела – токсикоз, как стало понятно мне много позже. Очень сильно отекали руки и ноги. А семью надо было обслуживать. Дома с родителями в это время были четверо младших из девяти детей. Пять старших уже отучились и жили самостоятельно.

Много работал отец. Это был большой души человек. В войну он работал в Новосибирске. Его, как почти всех мужчин, мобилизовали и отправили в очередном эшелоне на фронт, но с дороги вернули. Вышел приказ высококвалифицированных специалистов отправить работать на оборонные заводы. Так он оказался на заводе имени Чкалова в Новосибирске, где проработал все 5 лет. Поэтому остался жив и вернулся домой. Он делал все, что было в то время возможно для своей многочисленной семьи. Нас любили. Наказывали мало, только в самых крайних случаях. Самым строгим наказанием считалось «поставить в угол». И ставили. Стоять приходилось долго, пока не попросишь прощения. Могли в угол поставить и старшие. Стыдно было очень, поэтому старались не провиняться. Взрослели тогда рано. Каждый имел свои обязанности по дому и исправно их выполнял. Уход за домашними животными – старший мальчик в доме. Порядок в доме ( мойка пола, уборка кроватей и других спальных мест) – старшая девочка в доме. Мытье посуды – младшая девочка. Кроме того, посадка, уборка картофеля, уход за огородом, доставка воды в больших количествах (для полива огорода и стирки, мытья и для животных), заготовка дров на зиму и т.д. – тоже как-то распределялась, делалось все сообща. Работали все от мала до велика, каждый по своей силе и возрасту. Мама на всех готовила, стирала, шила, руководила, судила, наказывала, жалела. И всем помогала учиться.

 
  1-й ряд: Андрей; 2-й ряд: сестра Вера, отец Р.А.Сковорода, мать М.Д.Сковорода; 3-й ряд: брат Лев. 1956г.

Учились дети прекрасно. Даже в войну двое старших уехали из дому. Евгений в Новосибирский авиационный техникум, Тамара в Колпашево в педучилище. Отучились оба. Мама ходила на родительские собрания с гордо поднятой головой. Мы не огорчали ее. Вообще, все жили между собой дружно, как-то светло и хорошо.

Село у нас было красивое и большое. Школа после войны стала 10-тилеткой. И одними из лучших учащихся были все наши.

Как я уже писала, многим мы были обязаны маме. А еще поспособствовала нашему становлению опять же война. В школе работали эвакуированные из Ленинграда учителя – Белла Ульфовна – русский язык и литература, Фаня Ульфовна – математика, еще учительница Лукина. Это были настоящие интеллигенты, настоящие профессионалы. Было у кого учиться. И еще. Пока маленькому проходила пора отправляться в школу, он от старших несколько раз все слышал – стихи, теоремы, правила русского языка – все уже было знакомо. Поэтому учиться было легко.

В доме любили читать. Может потому, что все были заняты делом зимой вечерами (папа подшивал валенки, мама шила, кто-то гладил белье, кто-то мыл посуду, девочки вязали). Читал кто-то один. Помню: «Над Тисой», «Угрюм-река», «Строговы», «Соль земли», «Овод», «Война и мир», «Это было под Ровно», «Воскресение», «Даурия», «Детство, отрочество, юность». Все это было прочитано вслух по очереди. Читалось все, что можно было раздобыть. Потом была библиотека в школе, в рабочкоме. Мама очень любила петь. Поскольку колыбель в нашем доме была всегда, всегда были и колыбельные песни. Зачастую это были романсы. Уже став взрослой, я поражалась, как много она их знала и пела на правильный мотив. Когда я у нее спрашивала, где ты научилась (ведь в селе не было даже радио, громкоговоритель появился году в 1948) – она только молчала и очень грустно смотрела куда-то, иногда плакала.

А как прекрасно проходили вечера летом. Старшие приезжали на каникулы. Опять же работали все и весь день. Мы – младшие – ходили по ягоды, клубника полевая в огромных количествах. Мама варила варенье и сушила ягоды. Набирали ее так много, что сушеной было на зиму ведер по 4-5. Потом всю зиму мама пекла нам прекрасные булочки с клубникой иногда из белой, иногда из темной муки, какая была, все равно было очень вкусно.

Так вот о лете. Взрослые, умные, образованные братья и сестры слетались домой. Обычно 3-4 человека, позднее с мужьями и женами. Садились за стол ужинать. Завтраки и обеды не помни. А вот ужины! Все добрые, веселые. Иногда вместе пели, что-то рассказывали. Часто это происходило на улице. И это небо и звезды и сполохи, и наши березы и все такие родные, близкие, дорогие и все вместе. Как-то удалось нашим родителям заинтересовать нас всех, привить прямо-таки тягу к труду, необходимость трудиться, желание учиться. Ведь всех до одного отличает огромное трудолюбие и работоспособность. Как-то удалось им подготовить нас к жизни, научить выживать, в любых условиях оставаться людьми.

Отец наш всю жизнь, сколько я помню, был бессменным председателем избирательной комиссии, членом бюро райкома партии. «Почетный гражданин Увальского совхоза» – это звание ему было присвоено за 25 лет работы в этом совхозе в должности кузнеца 7 разряда.

Вот, примерно, в такой обстановке родился в 1953 году Андрей. Родителям было по 46 лет. Как говорится, не ждали. Приехала по такому поводу сестра Таня, она уже учителем математики работала. Тихонько увела маму в нашу больницу, а утром сообщила нам, что у нас появился новый братик. Мы, конечно, орали «Ура» (Юра, Руфа, Лев и Вера), помчались на работу к отцу. Стали придумывать имя. Решали все. Выбирали долго. Думали назвать Дима (мама Дмитриевна). А потом папа с Юрием пришли из больницы от мамы и сказали, что у нас теперь есть братик Андрюша! (отец Андреевич).

Через 2 года после его рождения я тоже уехала учиться в техникум, а в 1958 г. не стало отца – инсульт. Ему было 51 год, столько же и матери. Андрею не было 6 лет, кроме того, Вера 11 лет и Лев 13 лет.

Через год Андрей отправился в школу. Читать и писать он уже умел, много чего знал другого, наслушавшись от старших детей. Учился, естественно, отлично. А вот воспитание начинало хромать. Мать, не чая души в нем, имея возраст за 55 лет, уже не могла следовать в соответствии со строгими традициями семьи. Андрей стал расти балованным, своенравным мальчишкой. Тогда взоры всех обратились на меня. Мне было уже 20 лет. Окончив техникум, я отработала 2 года как молодой специалист по направлению, еще не вышла замуж и по решению семьи была направлена домой, к маме, помогать растить Андрея. Так вот с 1962 г. нас судьба крепко свела вместе.

Складывалось все не всегда и не сразу так, как мне казалось надо. Я исходила из тех принципов и устоев, в которых росла сама. Его это не всегда устраивало. На правах старшей мне приходилось когда-то его и наказывать и ругать. И мама не всегда была довольна. Но зла и обиды у Андрея на меня не осталось. Видно все было в норме. Привязался он ко мне, стал слушаться и понимать. Видно во время мы подружились. Вырос он веселым, трудолюбивым и добрым парнем. А у меня-то, у этого воспитателя, вес был не более 40 кг. Приходилось влиять морально. Работала я в то время в школе пионервожатой. Поступила в пединститут на заочное отделение. Здесь же в родном селе вышла замуж за будущего врача (студента 4 курса) Жили все вместе. Так же много работали.

А вот ягоды собирать Андрей не любил. Брали мы его с собой, но удовольствия это никому не приносило. Один раз упали с велосипеда. На руль было повешено большое ведро, полное ягод. Андрей сидел на багажнике. И вот все это рухнуло, потому что у него кое-что устало, он вертелся там. Рассыпались ягоды в пыль. Свалилась все. Андрей лежит на дороге, глаза закрыл и молчит. А я его поднимаю, тормошу, испугалась. Уж не убился ли! А он открыл глаза и говорит: «Что ты меня жалеешь, посмотри, как ягоды испортились в пыли». И потом часто вспоминал, что он для меня оказался дороже огромного ведра ягод.

А однажды, когда ему было года 2, Вера завернула его в покрывало, хотела нести по квартире, на конец этого покрывала наступила, и упали вместе. Андрей очень ушибся головой, перестал дышать, посинел. Мама не в состоянии была что-либо делать, с ней плохо. Я схватила его, стала дергать за руки и за ноги, дуть в рот. Он еле-еле перевел дух, потом как-то тоненько и тихонько заплакал. Казалось, прошла вечность. Колотило всех Постепенно все наладилось. Видно ангел-хранитель надоумил меня, что делать, ведь мне было 13 лет. Левушка и Вера совсем дети.

С моим возвращением в деревню жизнь Андрея преобразилась, как-то активизировалась. У нас стали бывать мои друзья. Он принимал самое активное участие в наших собраниях, потому что ничего предосудительного в них не было. Был в деревне клуб. Но на праздники хотелось собраться своей компанией. Мама мне разрешала. Пить много тогда не было принято. Курить совсем не принято. Собирались, танцевали, общались. Вот один из таких праздников нам подпортил Андрей. На 23 февраля мы с молодыми учителями нашей школы приготовили все для вечеринки и пошли в школу проводить вечер для учащихся старших классов. Мама была в гостях у Лиды в Пятигорске. Дома остался один Андрюша. Я ему наказала, чтобы он не закрывал домашнюю дверь на крючок (дверь очень толстая и из коридора ее было не открыть) Он, конечно, закрылся, залез на печь и заснул. Часов в 11 ночи мы явились под дверь всей компанией, голодные. Стали стучать. Бесполезно. Кое-как удалось открыть дверь в коридор. Домой не войти. Стучать бесполезно. Он свесил руку с печи и не двигается. Казалось, можно уже с того света поднять, а он не встает. От грохота проснулись соседи, собаки. Андрей спит. Испугалась, думала угорел. Уже не думая о вечеринке, раскорябали окно, самое большое верхнее звено, рамы двойные, откорябали и второе стекло, все вынули. Холодно. Я сняла шубу и в этом нарядном платье и в капроне полезла зимой в дом. Забралась (в деревне окна небольшие,  и кто покрупнее не прошел бы в этот проем), подбежала к печи, убедилась, что живой, спит. Будить не стала. Впустила народ. Как мы весело отдыхали после столь трудного вхождения в дом. А часа в 2 ночи Андрей меня позвал и говорит: «Скажи им, чтобы так не шумели, а то я с вечера уснуть не могу!» Конечно, хохотали все. К тому времени уехали из дому один за другим Лев и Вера учиться в Новосибирск.

И еще один эпизод из тех дней. Отец где-то взял малину кустики и посадил у дома, вскоре его не стало. И как память об отце выросла такая прекрасная ягода. А у соседей было много детей, в основном девчонки. Они повадились через забор собирать малину, а потом и пролазить стали в наш огород. Андрей об этом узнал. Я же, собираясь ехать на сессию в институт в Новосибирск, конспектировала работы Ленина, одной из которых была «К лозунгам». Кому это нравилось? Я, естественно, комментировала, а собеседником моим был все он же – Андрей. Было ему лет 8. Смотрю, он берет лист ватмана, огромными буквами пишет на нем: «На чужой каравай рот не разевай!» – и прибил это на отверстие, в которое лазили соседские девчонки. Что было с соседом! Он орал, забил досками это отверстие, разогнал всех своих девок. Пришлось мне идти налаживать дипломатические отношения. С соседями нужно жить в мире. К тому же мы не имели в доме в то время взрослого мужчины, а в селе ведь и огород пахать надо и урожай с поля вывозить. Сосед нам помогал, да и просто в ладу жить легче. Уладили все помаленьку. Но убедились еще раз, как прав был наш вождь. Лозунги -–это действенная сила. Отсюда, видимо, и стенгазета в фойе Новосибирского университета, неимоверных размеров, редактором которой был какое-то время Андрей.

А жизнь двигалась вперед. Вот и я вышла замуж. Мой муж еще долго будет учиться в Новосибирском мединституте, долгих 3 года. А мы продолжали жить в Увальске. Лева, младше меня брат, окончив учебу, тоже женился, ушел в армию, жену свою Раю к нам же привез на 2 года. Вот и стали мы проживать: 3 женщины и Андрей. У него была своя определенная роль в этом квартете. Единственный и самый главный мужчина-хозяин. Как-то само собой появилась у нас на свет с мужем дочка.

Андрей, видимо, ни о чем не догадывался, т.к. в декретном отпуске я была только по основной работе, продолжая ходить на работу бухгалтера по совместительству. И в один прекрасный день я не пришла домой вечером, т.к. оказалась в роддоме. Андрей разгневался. Гудел, что совсем разболтались, не только днем не дождешься, но и на ночь не пришла. Тогда Рая объяснила ему, что у меня родилась Лариса. Он остолбенел, долго молчал, а потом говорит с большой досадой: «Не могла уж мальчишку!» И отвернулся к стене. А утром как пришел к больничному окну, так и не отошел, уходил только на ночь. Да и дом наш был от больницы рядом. Он все меня бегал подкармливал. Когда мы пришли домой, он был просто счастлив. Учил уроки и ее качал. Было интересно наблюдать, как он качал ее и в такт учил: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром» и т.д. Я работала, мама в огороде и по хозяйству, он мне дочку и вырастил до 2-х лет. Муж мой окончил институт, получил назначение в г. Татарск Новосибирской области. Уехали мы. Получили квартиру. Андрей с мамой снова остались одни. Но он уже подрос. Летом приезжал к нам часто. Вообще, для нас был палочкой-выручалочкой. Лариса часто болела, он выручал в свободное от школы время. С ним было надежно. Я уходила на весь день, и он управлялся с ней. Обедали, укладывал спать, водил гулять. А время шло. Он окончил 7 классов. Весной проводилась в Роно олимпиада по математике. Андрей вышел победителем в районе, к осени пришел ему вызов в физико-математическую школу в Новосибирск.

Повезла я его в эту ФМШ. Сдали документы, получили место в общежитии. Ознакомились с распорядком. Пора мне уходить, домой ехать. А он маленький был еще тогда, потом подрос. Мне так и сказали: «Что-то очень мал». Зашла я за угол общежития и стою, не могу уйти, а он с другой стороны стоит, не уходит. Мы одномоментно выглянули и столкнулись с ним. И смех, и слезы.

Андрею было трудно. Базы сельской школы было, естественно, недостаточно. Ему приходилось догонять. Приходилось много-много заниматься. Приехал он к нам на 7 ноября, на короткие каникулы. В общей сложности более 300 задач привез решать по алгебре, физике, геометрии. И он решал, поражая нас своей усидчивостью, работоспособностью. Уехал в школу почти со всеми решенными задачами. Так и пошло. На Новый год все повторилось. Догнал, таки, он городских и одаренных. Окончил ФМШ.

Поступил в университет. А на каникулы он ездил уже не к нам, а в Кузнецк Пензенской области к Леве, Рае и маме. Оставаться в деревне ей одной было трудно. Ее забрал к себе Лев. У нас Андрей в это время бывал редко, но когда удавалось, приезжал хоть на короткое время. Но вскоре мама вернулась в Сибирь, к нам, и Андрей снова стал бывать у нас почаще. У него появлялись все новые дела, в частности, строительные отряды в летние месяцы. В то время это было весьма популярно. Он дважды ездил куда-то очень далеко на Восток. Деньги зарабатывали они не плохие за лето, но и вылетали они у них так же быстро. Помню, он рассказывал, что куда-то купили сообща огромный занавес в какой-то зал университета или общежития.

А мы с мамой решили у него деньги повыманить, чтобы сохранить. И придумали, что покупаем машину, а денег недостаточно. Он нам прислал 900 рублей. По тем временам деньги не плохие. И в итоге мы купили машину, и Андрей их не извел, и годились они ему на свадьбу.

Вот и Андрюшино время пришло завести свою семью. Он мне всегда говорил: «Соберусь жениться, привезу к тебе свою девушку, если понравится – женюсь». И привез. Но, думаю, все было решено до этого визита. И понравилась, да так, что вот уже около 30 лет мы Таню любим и встречаемся всегда с обоюдным удовольствием. И бывали они у нас, и мы бывали у них. Всегда радовались друг другу на протяжении 30 лет.

Пришло время появиться Родиону. И все вернулось на круги своя. Таня уже училась в Москве в аспирантуре, туда же подался и Андрей. На время вступительных экзаменов в аспирантуру Андрей Родиона привез к нам уже в Новосибирск. К этому времени мы перебрались туда. Дочь выросла, подрастал у нас уже и сын. Дочь поступила в тот же мединститут, который окончил отец. Так вот Родион у нас прожил 2 месяца, да так ко мне привык, что признал за маму. Ему было 2 года. Мне его и отталкивать не хотелось и приучать не было нужды, знала, что скоро его заберут родители. Покажу ему большую фотографию, где он, Андрей и Таня, и спрашиваю, кто здесь есть. Он называет всех, на Таню говорит: «Мама», а потом повернется ко мне, обнимет и говорит: «Мама». Андрей приехал его забирать, я провожала их. Родион так звал меня с собой. Я объясняла, что у меня нет билета. Родя нашел выход. Он усиленно усаживал меня на свободную коленку отца, на другой восседал сам. Так и проводила я вновь обретенного сына с отцом к настоящей маме.

А вот с Никитой, к сожалению, у нас не было такой связи. Как-то все так стало закручиваться, что и видеться стали реже. Здесь уже Андрей стал ездить в Америку. За последние 10-12 лет был у нас всего 3 раза. Один раз с Таней накануне рождения Никиты, потом один раз один на короткое совсем время и в ноябре 1998 года с Родионом были 3 дня.

Еще 2 года назад мы встретились в г. Кузнецке на 40-ка днях памяти также безвременно ушедшего от нас брата Льва. Это была очень печальная встреча. Лев был монументальной фигурой в нашей семье. Так же много достигнувший в жизни, успешно реализовавший себя в доперестроечном периоде и не нашедший своего места в это беспардонное время. Член коллегии министерства среднего машиностроения, прекрасный инженер, отличный семьянин. Воспитали с женой (той самой Раей) 2-х детей. Артур – кандидат технических наук – Ленинградская аспирантура, Света – Пензенский политехнический институт. Потеря также невосполнимая для нас. Андрей, только что вернувшийся из заграничной поездки, очень тяжело пережил уход брата. Лев был для него и наставником и другом и, в определенном смысле, поддержкой в период становления Андреевой семьи. Андрей очень страдал. Но не прошло и 2-х лет, как он сам повторил этот мученический путь ухода из жизни.

Так вот мы никогда не теряли связи, изредка писали, чаще звонили, но всегда были в курсе событий каждого. Ну а те встречи, когда Андрюша с семьей ли, один ли оказывался у нас, всегда оставляли неизгладимый след не только в душе, но и воплощались в каком-либо материальном варианте. Появлялся молоток, доски; что-то строгалось, пилилось, прибивалось. Он не мог быть без дела. Когда мы получили квартиру, он во всех встроенных шкафах наделал нам полок. В следующий приезд смастерил на кухне полку под потолком. Еще в очередной визит сделал на даче лестницу на второй этаж. Так интересно удивил соседа по даче. Сосед зачем-то зашел к нам, а у нас Андрей сидит среди пола, бородатый, и через какие-то интегралы делает расчет высоты шага лестницы и радиус поворота, чтобы она вписалась в отверстие, отведенное для нее. Посмотрел сосед на него, кого-то из нас вызвал на улицу и говорит: «Кого вы наняли, кто он такой? Он что вам голову морочит». Объяснили ему, что это брат, что он весьма преуспел в точных науках и по-другому не может решать, как построить. Удивился сосед. А потом пришел проверить, что же за лестница получилась, построенная посредством столь точных расчетов. Головой все тряс. Лестница удалась.

Ну а в технике Андрей был профаном. Купили мы машину – новенькие «Жигули». Это было в 1975 г. Они всей семьей приехали к нам летом отдохнуть. Поехали на рыбалку на 2-х машинах. Мы все и старшая сестра Татьяна со своим семейством. В тот год наша речка Омь очень сильно разливалась. Вода зашла на луга. Стояла в каждой низине. Мужчины таскали по этим низинам сети, а мы все, большие и малые, загоняли в них щук из травы. Для чего бегали по мелководью, били чем попало по воде, горланили кто во что горазд. Рыба шла. Было тепло очень, очень весело. На как это часто бывает летом, загремел гром среди ясного неба, дождь полил как из ведра. Мы продолжали мотаться по этой воде, которая была везде, нас просто заливало, все гремело, мы орали, хватали рыбу. Это был просто какой-то восторг, какое-то слияние с природой воедино. Но всему приходит конец. Домой-то возвращаться надо, а дороги размыты. Наша Западно-Сибирская низменность показала нам свое лицо во всей красе. Проселки превратились в месиво из жирной грязи. Машины елозили, буксовали. Толкали все. Грязные с ног до головы кое-как добрались. Стали отмывать машину. Андрей, конечно, полез мыть под крыльями самую грязь. Ему показалось, что там намотало много травы. Смотрю, он что-то обрывает оттуда. То, что он принял за длинную траву, оказалось проводкой. Мы не сказали вечером моему мужу о содеянном, утром у машины не горели фары. Позвали специалиста, все было сделано. Надо сказать, что муж мой тоже очень не плохо ладил с Андреем и снисходительно относился ко всем его заморочкам. Так Андрею неоднократно удавалось раскачать нас на дальние поездки. Это Новосибирск-Барнаул, Новосибирск-Усть-Чумыш т.д. И там, на реке Чумыш все было чудно! У родителей Тани там был разбит стан, где находились 2 палатки для спанья, место отдыха, кухня-палатка. Так вот и там Андрей успел поработать. Сделал 30 ступеней вниз к реке с крутого берега, поучаствовал в строительстве бани, погреба и пр. благоустройстве семейного стойбища. Так что созидатель был.

Еще об одном случае очень хочется рассказать. Они с Таней учились еще в аспирантуре в Москве. Пригласили нас летом. Мы поехали показать детям – школьникам достопримечательности столицы. Где мы только не были. Андрею очень захотелось, чтобы мы побывали в Грановитой палате. Лето! Народу в Москве! Как провинциалам нам сразу же стало ясно – не попадем. Стена стоит, а не очередь. Конечно, не попали. Но там оказывается за счет экономии времени в течение всего дня еще одну группу пропускали. Вот об этом Андрей и знал. Ценой неимоверных физических усилий ему удалось получить 2 билета. А нас было 5 человек. Когда продали все билеты для дополнительной группы экскурсантов, он спокойно подошел к женщине, продававшей билеты, и взял у нее еще 2 билета. Он объяснил, что мы с детьми из Сибири, что когда еще получится попасть в Москву, и, скорее всего снова повторится та же ситуация. Она продала 2 билета. Теперь настала моя очередь. Я подошла к ней и попросила продать еще один билет для Андрея. Мне пришлось объяснить ей, что он всего один год в Москве и тоже не был в музее и когда еще выберется. Она как завороженная смотрела на меня, что-то возражала, а сама отрывала билет. Лишних денег не взяла, только все смотрела и улыбалась. Все были счастливы.

Удивительная работоспособность, вот эта настойчивость помогли ему не бояться неразрешимых проблем и кое-чего добиться в этой жизни. Только уж очень не легко все давалось! Может потому и подвело здоровье. Как много еще можно было успеть сделать хотя бы за 10 лет. Прежде всего, остался маленький Никита. Как ему нужен отец – Андрей знал это лучше других.

Я так верила, что в Америке ему помогут. Казалось, что хоть лет на 5-6 удастся отодвинуть эту беду. И Вера-сестра пришла на помощь. Летала к нему, сделала все от нее зависящее. Ничего не получилось…

Осталось осознание того, что сделано было не мало, но, видимо, не настало еще время, когда можно будет победить этот страшный недуг.

Андрей со старшим сыном Родионом на могиле матери. 1998г.

Чтобы не заканчивать мое повествование на этой печальной ноте, немножко продолжу еще. Мама наша очень негативно относилась к Андреевым поездкам за океан. Она просто возмущалась: «Что им от него нужно?» Мне приходилось ей объяснять, что значит есть ему что сказать, если столько лет он снова и снова едет туда. Да и с материальной стороны для семьи не безразлично. Однако мать это мало успокаивало. Лишившись в свое время всего, она научилась довольствоваться самым необходимым. Так думала и о других. В 80 лет трудно понять молодых с их заботами, трудно оценить новое время. А душа-то болела о сыне. В какое-то время оказалось так, что мы все как бы перестали для матери существовать, как бы превратились во что-то естественное, обыденное. У нее остался только Андрей. Это было для нее все. Она его бесконечно ждала, а когда он приезжал уже последнее время – надо было видеть, как она преображалась, как он гладил ей руки. К нежности-то мы не очень были приучены – некогда было. И вот наступил тот момент, когда приехал Андрей к нам, а мамы уже нет. Постояли у могилы, сходили в церковь, помянули. Было это в последний визит Андрея 22 ноября 1998 г. в день рождения мамы. Андрей был с Родионом. Андрей ездил в свой университет. Возил их с Родей мой сын Слава. Он же снимал камерой. Осталась кассета. Вернувшись после похорон Андрея из Пущино, я впервые посмотрела ее. Вот они идут у здания физмат школы, у Дома Ученых, вот общежитие, показал, где жил сам, где жила Татьяна (окна). Вот университет. Вошли, поднялись по лестнице на 1 пролет. Подумалось, хочет с кем-то встретиться из преподавателей. Но нет. Постояли, видно было, что Андрей очень взволнован. Спустились и вышли на улицу. Не предстал ни перед кем, не похвастался ничем, ни своими делами, ни сыном.

Вот и все. Вот и весь он здесь. Такой, каким я его знала, каким я его любила.

Если кто-то чужой будет читать мои записки о брате и тем паче, если они пригодятся для чего-либо, прошу ничего не менять. Имею в виду сами факты. Не надо ничего додумывать, приукрашивать ли, приуменьшать ли. Где и каким он был в другой обстановке и при других обстоятельствах судить тем, кто с ним соприкасался. А для меня и моей семьи он был вот таким со всеми слабыми и сильными чертами характера. Мы его любили и любим.

Прошу извинить за длинноты.

Р.Р. Власова. Июль 2003г., Новосибирск.