Я пишу это потому, что не могу не написать. Когда с нами случилась беда, я поняла, как много вокруг нас людей, готовых придти на помощь. Нам помогали друзья, коллеги и администрация института, друзья коллег и коллеги друзей. В 62 московской онкологической больнице Андрея лечили замечательные врачи. Но болезнь оказалась слишком тяжелой. Оставался один шанс – трансплантация костного мозга, или ее современный аналог – пересадка стволовых клеток от родственного донора.

Все возможное для спасения Андрея сделали его бывший ученик, профессор Стас Емельянов, работавший тогда в Университете штата Мичиган, а теперь заведующий лабораторией в Университете Техаса (г.Остин), и американские коллеги, заведующие лабораториями в Университете Мичигана, профессора Мэтт О’Дoннел и Джон Рубин. С их помощью стал возможен наш приезд в Энн-Арбор весной 2002 года и лечение Андрея в Медицинском Центре Мичиганского Университета, одном из лучших медицинских центров США.

Нунэ Сарвазян, жена Стаса, на последних месяцах ожидания ребенка, уже с трудом помещаясь за руль, возила нас в госпиталь и по всем другим делам, сидела с нами в ожидании приемов и помогала во всех важных разговорах. Это длилось долго, пока мы не купили машину, и пока я с ней не освоилась с помощью Стаса Емельянова и другого ученика Андрея, Салавата Аглямова, тоже работающего сейчас в Университете Техаса. Они буквально рисковали своими жизнями, уча меня, в 48 лет впервые севшую за руль, ездить по оживленным улицам Энн-Арбора и скоростным хайвэям Мичигана. Это было необходимо, потому что вскоре они с семьями должны были переехать в Техас.

Вера Родионовна Саргова, родная сестра Андрея, по результатам тестов подошедшая как донор для трансплантации стволовых клеток, прилетела из Новосибирска в Энн-Арбор, чтобы спасать брата. Операция была проведена. Вера с любовью ухаживала за братом, поражая своей заботой и энергией весь медперсонал отделения.

Алексей Кондрашов, зав. лаб. из NIH (National Institutes of Health), часто приезжал из Вашингтона, чтобы поддержать Андрея, а потом, чтобы подолгу дежурить у его постели.

Стас Емельянов и Салават Аглямов прилетали уже из Техаса, помогали мне во всех делах и тоже днем и ночью находились с Андреем.

Джон Рубин каждый день приходил в палату к Андрею, был в курсе всех дел, и я в любой момент могла рассчитывать на его помощь. Его печальные глаза светились добротой и сочувствием. Часто он приносил большой лоток с ароматным домашним блюдом, приготовленным его женой специально для нас с Никитой.

Мэтт и Кэтти О’Доннел регулярно заходили проведать Андрея, и он всегда очень радовался их приходу. Приходили и другие сотрудники лаборатории Мэтта. Они старались держаться бодро, чтобы поддержать Андрея, но было видно, как переживают они за него.

Супруги Ирина Погожева и Андрей Ломидзе, Света и Олег Свентицкие постоянно поддерживали нас и выручали в разных ситуациях. Удивительный мальчик Миша Ломидзе (ему тогда было лет 15), волонтер госпиталя, много раз приходил к Андрею.

Совсем неожиданно меня нашла по Интернету Аня Петрова из Барнаула, моя школьная и университетская подруга, с которой я не виделась, наверное, с 1977 года. Точнее, она нашла e-mail адрес Родиона, а он переслал мне ее письмо. Оно было для меня как письмо из детства и юности. Аня написала о себе, о других наших подругах, я поделилась с ней своей бедой. Я не могла от души погрузиться в воспоминания - не хватало ни времени, ни настроения, но эта небольшая переписка была нечаянной радостью и придала мне новых сил.

В тяжелые дни я подумала про Мишу Тарана, одноклассника и друга Андрея. Он жил в Троицке, некоторое время служил там священником. Я не знала телефон Тарана, но вспомнила, что с ним был знаком Миша Ройтберг. Уже не помню кто из нас, я или Кондрашов, позвонил Ройтбергу и попросил связаться с Тараном. Вскоре позвонил Миша Таран, и мы стали регулярно общаться то телефону и по e-mail.

Я видела, как Андрея лечили в Медицинском Центре Университета Мичигана, и знаю, что там было сделано все, что может сделать современная медицина. Если бы была хоть малейшая возможность победить болезнь, Андрей был бы спасен. Я помню лица всех докторов, всех медсестер и медбратьев. Их было очень много, имена начали забываться, но лица помню отчетливо.

Когда Леша Кондрашов приехал к Андрею в последний раз, Андрей уже несколько дней не приходил в сознание. Мы с Родионом и Никитой больше суток находились в больнице, и, сменяя друг друга, читали над Андреем Евангелие, как нам велел по телефону Миша Таран. Леша остался читать Евангелие, а я повезла детей домой немного отдохнуть. Только мы приехали и разделись - позвонил Леша... Я поняла, что Андрей дожидался его приезда.

Из Техаса прилетели Стас и Салават. Отпевание проходило в русском православном храме Энн-Арбора. В небольшой церкви собрались все наши друзья и знакомые, Мэтт и Кэтти О'Доннел с сыновьями, Джон Рубин с супругой, вся лаборатория Мэтта, были и незнакомые мне люди. Меньшая часть присутствующих принадлежала к православной вере, были и не христиане. Служба велась то на русском языке, то на английском. Все подходили к гробу и прощались с Андреем.
Отец Григорий закрыл гроб и посыпал его землей.

В те дни нам позвонили многие одноклассники и однокурсники Андрея. Звонили из разных стран, с разных концов земли, спрашивали, нужна ли помощь. Все имена были мне знакомы, хотя кого-то я знала только по рассказам Андрея об интернате. Я не буду перечислять эти имена потому, что боюсь кого-нибудь упустить. Звонков было много. Я слышала знакомые и незнакомые голоса, и мне вспоминалось, с какой теплотой Андрей рассказывал о своих школьных друзьях.

Алеша, Стас и Салават помогли решить все вопросы, связанные с оформлением документов и нашим возвращением домой. Пока я укладывала вещи, Салават чистил плиту и вместе с Родионом освобождал дом от нашей мебели. Все дела, которые мы не успели сделать по дому, я оставила на Свентицких, а Ирину Погожеву и Андрея Ломидзе попросила продать машину. Андрей и отвез нас с Салаватом в аэропорт. Салават улетал к себе в Техас, а я с Родионом и Никитой – в Россию.

В Шереметьево нас встретили Юля (жена Родиона) с родителями, Саша Клишко и машина от института. А в квартире уже ждали родственники. Они приехали из Новосибирска, Кузнецка, Ростовской области, Таганрога и Москвы. Они и помогли пережить тот страшный момент возвращения домой без Андрея. Хлопоты по проведению похорон и поминок взяла на себя Надежда Ивановна Самойленко. Александр Сергеевич Панов, зам.директора ИМПБ РАН, решал все возникающие вопросы.

Проводить Андрея в последний путь пришли друзья и коллеги из нашего института и других институтов и те, кто когда-то работал у нас, некоторые приехали из Москвы. Пришли учителя из школы, где учились Родион и Никита, и Никитины одноклассники. Приехали одноклассники Андрея по интернату Лена и Володя Таймановы из Раменского и Миша Таран из Троицка.

Когда опускали гроб в могилу, у Миши Тарана упала в могилу шапка. Так и закопали могилу с Мишиной шапкой.

Это еще не вся история про друзей. У Саши Клишко, сотрудника лаборатории Андрея, была почти готова кандидатская диссертация, но оставалась большая работа по подготовке окончательного варианта текста. Ему требовалась поддержка и реальная помощь. Эммануил Эльевич Шноль счел своим долгом взять на себя этот труд, который не успел выполнить Андрей. Саша Клишко успешно защитил кандидатскую диссертацию.

И еще одно важное дело Андрея оставалось незаконченным. Андрей написал книгу – монографию, которая называется “ЗАДАЧИ ТЕОРИИ УПРУГОСТИ В ПРОБЛЕМЕ ДИАГНОСТИКИ ПАТОЛОГИЙ МЯГКИХ БИОЛОГИЧЕСКИХ ТКАНЕЙ”. Но не успел достаточное внимание уделить стилю изложения материала. Я взялась за эту работу, не будучи специалистом в этой области, и раза три, как мне казалось, очень тщательно прошла по тексту, делая свою редакцию и оставляя при этом прежний вариант затем, чтобы потом показать оба варианта кому-нибудь еще. Я показала рукопись Роберту Вениаминовичу Гольдштейну, профессору, заведующему лабораторией в Институте Проблем Механики. Он внимательно прочитал весь текст и сделал ряд очень ценных замечаний, которые я внесла в текст книги. Затем, для полной уверенности, я показала первую и последнюю главы книги Эммануилу Эльевичу Шнолю. Он прочел их и вызвался прочитать весь текст. И опять пошла кропотливая работа, к которой подключился и уже защитившийся Саша Клишко. Сейчас монография находится в печати в издательстве ФИЗМАТЛИТ. Этим летом она должна быть издана.

Конечно, я написала не все. Потому что все написать невозможно. И потому, что эта история продолжается и не имеет своего конца. Но я надеюсь, что у меня получилось отразить хотя бы часть того, что я ношу в своем сердце.

Татьяна Сковорода